Вокруг света, История, Люди, Очерк, Трэвелог
Покинутая земля
09.05.08 22:53
Когда дед предложил съездить с ним в Тверскую область, чтобы побывать на могиле его отца, моего прадеда, я, конечно, согласился. С одной стороны, я хотел отдать дань памяти предку, с другой — меня всегда привлекали места, в которых раньше бывать не доводилось. Но, как это часто бывает, поездка, задумывавшаяся едва ли не как туристическая, превратилась в экскурс не только в географию, но и историю страны.
В Тверской области меня, выросшего в тепличных условиях большого города, поражали не столько красота пейзажей, сколько удивительные особенности быта и жизни, увиденные во время путешествия. Например, на вокзале в городке Нелидово — райцентре, в центральной гостинице которого мы с дедушкой остановились — нет компьютера и кассиры оформляют билеты вручную, совсем как это делали, наверное, в позапрошлом веке.
Процесс выглядит следующим образом: тетечка-кассир на станции Нелидово звонит в Великие Луки, диктует паспортные данные пассажира, узнает о наличии мест, получает номера билетов и какие-то еще данные, потом вписывает все это от руки в бланки, которые и выдают затем людям. Таким образом, оформление одного билета занимает от 10 до 40 минут, в зависимости от дальности поездки, срока бронирования, направления и расторопности отдельно взятой тетечки.
На этом чудеса не заканчиваются. Проезжая через реку Вазуза, где за неделю до нашего приезда сошел с рельсов поезд, перевозивший цистерны с мазутом, я видел мужиков, собирающих разлившийся мазут в мешки. Удивительная технология. Тогда я понял, что правду говорят про то, будто ликвидация последствий займет месяц, ведь мазута много, а мужиков и мешков мало.
Вообще, страна, в которой в начале XXI века ездят на телегах и пашню обрабатывают лошадкой, запряженной в плуг, вызывает совершенно искреннее уважение к живущим в ней людям. Жители в Тверской области, к слову, все как один исключительно любезны и приятны в общении. Столько хороших людей, как сегодня, пожалуй, я еще никогда не встречал. Нам с дедом помогали все — и вполне официальные чиновники, и простые встречные на улицах. Военком Нелидовского района весь день носился с нами, организовывая встречу, транспорт и обед, а случайные прохожие не только показывали нам путь, но и провожали до ближайшего перекрестка, рассказывая между делом совершенно фантастические истории:
— А вода в речке почему такая черная?
— Да никто не знает.
— Может, из-за мазута?
— Нет, она уже давно такая.
— Неужели дно какое-то особенное?
— Нормальное дно, что вы. Карасики вон плавают…
Такое меланхоличное отношение ко всему очень характерно для жителей этих краев. Они всегда готовы поддержать беседу, но не рассчитывайте, что беседа получится содержательной.
Такой была, например, полуторачасовая беседа с пьяненьким «водителем телеги» Лешей, что отвез нас на своей видавшей лучшие времена кобыле за 15 километров на погост. Отвез в такие места, куда иначе как на телеге не доберешься. Поля, речки, овраги — и никаких дорог. Становится очень одиноко, когда смотришь на бесконечный одинаково зеленый пейзаж, и понимаешь, что на десятки километров вокруг едва ли найдется еще дюжина человек кроме тебя.
Особенно сильно начинаешь чувствовать безграничное одиночество, находясь на пустыре, где еще лет 15 назад стояла деревенька. И таких мест действительно много. Если в родной Новосибирской области деревня хоть как-то живет, жители ее покидают неохотно, а молодые люди, бывает, даже возвращаются, получив высшее образование, то в центре России деревня, судя по всему, умерла давным-давно.
Двадцатипятилетний Леша вспоминал, что когда он был совсем маленьким, то уже тогда во многих селах жили не больше десятка семей. Куда делись остальные жители — одному Богу известно.
— В этих деревнях уже лет двадцать никто-о-о-о не живет, — рассказывает Леша, забавно растягивая слова.
— А почему уехали?
— Кто как. Одни в город подались, другие в столицу или в Ленинград уехали.
— А почему же не оставались в деревне?
— Так здесь же рабо-о-о-о-тать надо. Вставать в 5 утра, за живностью ухаживать, в поле уходить.
— И что, все такие ленивые, что работать не хотят?
— Не ленивые. Просто сил уже не осталось у людей.
За такими разговорами мы добрались до пункта назначения — заброшенной деревни Липенское. В деревни остались всего два дома: в одном живет одинокий ветеран, во втором — семейная пара, к которым изредка приезжают дети и внуки. Продукты («товар», как тут говорят) в деревню привозит на телеге отец Леши, получающий за это 750 рублей в месяц в райсобесе.
Деревню, которую, кажется, покинули не только жители, но и сама жизнь, находится на подступах к Европе — отсюда 300 км до Москвы, 600 км до Риги и 350 — до белорусской границы. И всего сотня метров до братского захоронения советских воинов, погибших, защищая эти места в 1942 году.
Так я увидел могилу своего прадеда. Увидел три общих могилы, с памятником, венками и списками захороненных солдат. И в этих списках — прадед. Мы подошли к погосту, помянули, помолчали. Потом налетел ветер. Тишина и полное безветрие — и вдруг начинается ураган, пригибающий деревья к земле и срывающий шляпу.
Второй раз такой ветер начал дуть, когда мы зашли в один из двух оставшихся в деревне домов. В доме до сих пор живет ветеран со своей женой, очевидцы тех страшных боев. Старик служил в одной дивизии с прадедом, в полке, стоявшем чуть поодаль отсюда; за стаканом вина он рассказал, как его родная земля была пропитана кровью, как местная речушка переполнилась трупами советских и немецких солдат.
Дед читал письма, в которых сослуживцы его отца описывали события тех дней, а старик все курил и часто-часто моргал. Слез у него давно не осталось, поэтому все, что он мог — это кивать и кряхтеть. Мол, не врут, всё так и было.
Всё так и было.
