Фото: ТАСС.
Письменность американских индейцев майя больше похожа на комикс без слов, чем на привычный текст. Немецкий исследователь Пауль Шелльхас, отчаявшись расшифровать иероглифы, написал статью c названием «Дешифровка письма майя — неразрешимая проблема». Статья попалась на глаза студенту исторического факультета МГУ Юрию Кнорозову. Он решил попробовать свои силы в дешифровке — и стал первым, кому удалось прочитать написанные майя тексты. При этом учёному даже не пришлось покидать Ленинград.
Сначала Кнорозов перевел со староиспанского на русский «Сообщение о делах в Юкатане», книгу о жизни майя во время испанского завоевания. Книгу в 1566 году написал монах Диего де Ланда по мотивам трудов индейца Гаспара Антонио Чи, получившего европейское образование. Кнорозов догадался, что индеец записывал майянскими знаками не звуки, а названия испанских букв, и что алфавит из 29 знаков в «Сообщении» — ключ к дешифровке письменности.
У Кнорозова были на руках три рукописи майя. Он подсчитал, что в них всего 355 самостоятельных знаков, то есть письменность — слоговая, а точнее — фонетическая. Используя в качестве ключа алфавит Ланды, Кнорозову удалось прочесть некоторые знаки. Че‑е — так в Мадридской рукописи записано слово «че», означающее дерево. Че-ле — «чель», радуга, имя богини Иш Чель. К’и‑к’и – к’ик’ — шарики душистой смолы, ма-ма — так в Дрезденской рукописи записано имя божественного предка по имени Мам.
Кнорозов разделил корни и остальные части слов, а затем проанализировал, как часто повторяются и как сочетаются знаки, — это позволило выявить служебные слова, главные и второстепенные члены предложения. Теперь Кнорозову уже не составило труда предположить общий смысл предложений. Правильность дешифровки он проверял с помощью «перекрестного чтения». Исследователь нашел несколько подходящих примеров: у‑лу —> ул, «приходить»; у‑лу-ум —> улум, «индюк»; ку-цу —> куц, «индюк»; цу-лу —> цул, «собака». Эти примеры часто подтверждала сопровождающая сцена с изображением индюка или собаки.
Расшифровка письма майя растянулась на несколько лет. В это время Кнорозов защитил диплом по шаманству и собирался поступить в аспирантуру, но его не взяли ни в МГУ, ни в Институт этнографии из-за того, что он и его семья во время войны находились на оккупированных территориях. В итоге учёный устроился в ленинградский Музей этнографии народов СССР, где, как иронично заметил сам Юрий Кнорозов, он выбивал пыль из туркменских ковров. Кнорозов поселился в музейной комнатке-пенале, а его соседом несколько месяцев до очередного ареста был Лев Гумилёв.
Именно в Ленинграде в начале 1950‑х Кнорозов завершил дешифровку, а в 1955 году защитил диссертацию. Молодому исследователю сразу присвоили докторскую степень, а в научном мире его начали почитать как гения и надежду страны. В 1956 году он представил доклад о своей работе на международном конгрессе американистов в Копенгагене.
Ни разу не побывав в Мексике, не выходя из кабинета, советский исследователь сделал то, чего не смогли добиться учёные, годами работавшие в Центральной Америке. Сам Кнорозов замечал: «Я — кабинетный учёный. Чтобы работать с текстами, нет необходимости скакать по пирамидам».
В 1989 году невыездного до того времени Кнорозова впервые отпустили в Гватемалу. Там его сводили к главным достопримечательностям, оставшимся от майя. Великий учёный умер 30 марта 1999 года. Пять лет спустя на могиле поставили памятник — стелу из белого известняка на невысокой ступенчатой платформе. На ней рельеф — Юрий Кнорозов с любимой кошкой Асей на руках, которую он как-то попытался записать в соавторы научной статьи.
Источник: Википедия.
