Фото: Виктор Дмитриев.
В Новосибирском театре оперы и балета поставили «Фауста» Шарля Гуно – в современном, так сказать, прочтении; с цирком, конями, лимузином и мужским стриптизом, но без здравого смысла и чувства меры.
Будем откровенны: театральный критик из меня паршивый. Я, как вы понимаете, больше по фильмам и сериалам. С другой стороны, одна городская сумасшедшая много лет назад рассказала всем, что у меня есть монополия на мнение, так что грех такой монополией теперь не воспользоваться.
Пора признаться: оперный вокал я понимаю намного хуже, чем квантовую физику. С другой стороны, Мефистофель в исполнении Алексея Тановицкого был хорош (хотя Тановицкий и переигрывал во многих сценах, на мой вкус), Зибель, партию которого исполнил контр-тенор Владимир Магомадов, был чудесен, вызвав у многих зрителей, пожалевших денег на программку, законный вопрос «А это мальчик или девочка?», а вот Ирина Чурилова в роли Маргариты распелась, кажется, только к концу третьего тайма.
Визуальная составляющая спектакля – декорации и костюмы – вот, ради чего стоит смотреть новосибирского «Фауста». Сценограф и художник по костюмам выступили в нашем любимом жанре эклектичного минимализма – ограниченная цветовая гамма (черно-красно-белый триколор) компенсируется безумными костюмами в диапазоне от кирас до окровавленных шинелей. Режиссер Игорь Селин, раньше работавший только в драматических театрах, довел до абсурда условность классических оперных постановок: вместо нарисованных на заднике окон и березок он использует кровавый водопровод, металлическую лестницу и поднимающийся подиум. Почему? Потому что может.
Этот принцип – «делаю, потому что могу» – вообще характерен для селиновского «Фауста». Зачем в финале первого отделения выводить на сцену двух коней, а в конце третьего – шестнадцать, кажется, детей в белых шортиках? А почему бы, собственно, и нет. Смысла в этом не наблюдается, зато зрители в восторге.
Меня же воодушевил научно-фантастический подход Игоря Селина к сюжету оперы: Мефистофель и Фауст у него – это настоящие путешественники во времени. Начав со Средневековья, они сначала попадают на поле сражения Первой мировой, а потом оказываются в 1940‑х годах. Роль «Делореана» у Селина играет 16-метровый красный лимузин. Который ничего, конечно, не символизирует.
В принципе, постановку «Фауста» можно назвать шизофренической в хорошем смысле, хотя я не уверен, что определение «в хорошем смысле» подходит к термину «шизофренический». Стриптизеры на лимузине, акробаты, девочка-гимнастка, пожилой клоун – все это, безусловно, украсило сцену оперного театра. Вы хотели, чтобы на оперы приходило не меньше зрителей, чем на балет? Очевидно, полуголые мужчины в масле – лучший способ добиться этого.
Самое смешное, что лучшая рецензия на нового «Фауста» – это пролог к «Фаусту» Гете. Так он выглядит в пересказе из «Википедии»:
«Трагедия начинается с не имеющего отношения к основному сюжету спора между директором театра и поэтом о том, как надо писать пьесу. В этом споре директор разъясняет поэту, что зритель груб, бестолков и не имеет собственного мнения, предпочитая судить о произведении с чужих слов. Да и не всегда его интересует искусство – некоторые приходят на представление лишь для того, чтобы щегольнуть своим нарядом. Таким образом, пытаться создать великое произведение не имеет смысла, поскольку зритель в массе своей не в состоянии его оценить. Вместо этого следует свалить в кучу все, что попадется под руку, а так как зритель все равно не оценит обилия мысли – удивить его отсутствием связи в изложении».
