Фото: independent.co.uk.
Объявление об избрании папой римским никому неизвестного кардинала из Аргентины Хорхе Марио Бергольо сопровождалось трехсекундной звенящей тишиной, после которой площадь святого Петра взорвалась ликованием. Личность Франциска наиболее любопытным образом проявилась в трех ситуациях. Во-первых, когда он по древней традиции на Страстной четверг, не только омыл, но и поцеловал ноги малолетних заключенных. Во-вторых, когда он отважно вступил в диалог с известным итальянским интеллектуалом Эудженио Скальфари, основателем газеты La Repubblica. И, в‑третьих, его настойчивым и страстным призывом к мирному разрешению ситуации в Сирии.
Мне довелось быть в Италии, в тот день, когда папа объявил 7 сентября днем поста и молитвы за мир в Сирии. Было видно, как он волнуется, были заметны его физическое и эмоциональное напряжение, боль за судьбу сирийского народа. В семье, с которой мы обедали в тот день, всерьез обсуждали возможность отмены свадьбы подруги назначенной на выбранный Франциском день поста и молитвы.
Сила высказываний этого папы стала очевидна, когда его призыв был услышан мировыми лидерами, и войну удалось предотвратить. Его сосредоточенность на личности, на переживании всей экзистенциальной драмы современного человека, чрезвычайная непосредственность и открытость, и, в тоже время, настойчивость христианского свидетельства затрагивают как верующих, так и неверующих. Что позволило Эудженио Скальфари написать в ответ на приглашение Франциска «о совместном пути церкви и неверующих»: «Я тоже хочу, чтобы свет мог проникнуть и рассеять тьму».